— Ето чего?
— сглотнул Стасик. Он очень хотел пить, но Маринка не спешила поднести мужу полную чарку.
— А я откуда знаю, чего! — ворчливо ответила женщина. — Поди и посмотри сам.
Стас встал, неуверенной походкой доковылял до окошка, открыл его, свесился вниз. Маринка тоже подрулила, схватила его за брюки, чтоб не сиганул вниз, хотя высота первого этажа не причинила бы ему никакого вреда, запачкался бы только, но Марина мужа любила всей душой, берегла добытчика своего.
— Да ты ж гляди! — восхищенно прошептал Стас, оттолкнул жену и побежал вон из квартиры.
Марина тоже свесилась вниз, прищурилась. Перед глазами всё плыло, и мутило, но всё же ей удалось разглядеть валяющиеся на земле мужские вещи — рубашки, брюки, джинсы, джемпера.
— Ну прямо подарок с небес, — вытянула лицо Марина. — Стас! Да быстрей давай, Стасик! Да, подбирай! Подбирай, хороший мой! И вон, вон носок ещё! Да, на кусте. А ну и что, что с дыркой! Бери, не вороти нос!
Стас Иванович ловко хватал одежду, что помельче, засовывал к себе под майку, крупное и длинное вешал на шею. Сверху, кажется с восьмого этажа, раздавались какие–то голоса, то и дело в окно высовывался мужчина, кричал Стасу, чтобы тот всё вернул, но тут рядом с мужем нарисовалась Марина, погрозила крикуну кулаком и поволокла обвешенного обновками мужа прочь, в квартиру…
— Ира! Прекрати немедленно! Ты чего разошлась?! Да не тобой куплено! Положи на место! Я кому сказал? Эту рубашку мне мама подарила! — кричал Ярик, прыгал вокруг, пока Иринка, раскрасневшись и то и дело сдувая со лба прядку волос, кидала его вещи в окошко. Ох, как давно она об этом мечтала, чтоб вот так, прямо из шкафа выгрести и по одной кидать. И эту итальянскую сорочку, купленную за баснословные деньги, и эти вот брючки, которые так хорошо подчеркивают Ярикову фигуру, и вот этот джемпер! Да–да, этот! С вырезом галочкой. Он ей никогда не нравился, а вот той молодухе, с которой Ярик теперь разговаривает по часу, запершись в ванной, и той, у которой он теперь ночует почти каждую неделю, — нравился. Значит, точно выкинуть надо! Была бы печка, такая большая, как у бабушки в деревне, или на худой конец бочка, Иришка бы всё спалила. Всё–всё! И не жалко! Да пусть горит оно синим пламенем, тряпье это! Хоть какое–то удовольствие!
— Ирина! Прекрати истерику! Ты с ума сошла! Что о нас скажут люди! У нас приличный район, ты позоришь мою фамилию! Ира, всё это ерунда! У нас семья, мы как жили, так и живем, ничего не изменилось, а ты рушишь её, эту семью! Ты меня, отца нашей дочери, из дома выгоняешь! Одумайся! Умей прощать в конце концов! — сорвался на петушиный крик Ярик, вырвал–таки из жениных рук футболку с надписью «Битлз форевэ», прижал ее к себе, даже кажется втянул носом ее запах. Небось той курицей пахнет футболка–то!
— О! Людей испугался? Фамилию свою позорить не хочешь?! Я умею прощать ошибки, Ярик! Но то, что сделал ты, это не ошибка, а предательство! — бушевала Ира, стащила с вешалки кожаную куртку, тоже отправила ее вниз. Та рухнула на Стасика, тот заметался, как–то испуганно взвыл, Маринка сорвала с него куртку, сразу надела на себя. Пусть теперь этот мужик, что там наверху орет, попробует отобрать! Пусть только подступится к ней, Марина ему так наподдаст!
— Людей раньше нужно было стесняться, мой хороший! Ты когда свою Машку… — еще яростней вцепилась Ира в футболку.
