Но когда его судили, не сдержалась. Приехала на суд, сказала, что все будет у него хорошо, что он просто обязан держаться. Что было, то было. Сказала, что давно простила и очень хочет, чтобы с ним все было в порядке. Ну а Леська с той поры и вовсе по наклонной покатилась. Теперь ей самой нужно было работать. Устроилась на ферму свиней кормить, да только как какие деньги получала, все спускала на выпивку. Мальчишка беспризорником буквально стал при живых-то родителях. И Валентина, конечно, не смогла пройти мимо. Мальчик очень быстро привязался к ней, да и она к нему всей душой прикипела. Разумеется, Олеське это не нравилось совершенно.
…Стук в окно заставил вздрогнуть. Валентина включила светильник и посмотрела на часы. Полпятого, а она еще глаз не сомкнула. Стук повторился. Встала с кровати, сунула ноги в мягкие тапочки, накинула на плечи шаль и подошла к окну. На улице стояла встревоженная Лена, и махала рукой на дверь. Валентина поспешно открыла.
— Валь, там это… — Елена дрожала, как лист на ветру, — Леську нашли.. За магазином…
— В каком смысле нашли? — Валентина ничего не понимала.
— Ну… Нашли, но поздно… Мужики на ферму шли и увидели. Видать, домой отправилась от Натки среди ночи, и упала…
— Боже мой! — Валентина зажала рот рукой, а из глаз хлынули слезы. — Что же делать-то теперь?!
— Ну, что делать, пускай сельсовет решает, Емеле уже позвони, а ты это… Мишку как-то надо подготовить, да Вадиму сообщить…
Валентина долго не могла принять шокирующую новость. Как затопила печку, приготовила для Мишки кашу, и не помнила. И только когда мальчик вышел из комнаты, потирая глаза, она осознала, что произошло.
— Доброе утро гномик, — сказала Валентина и не узнала собственного голоса.
— Доброе утро, — ответил Мишутка и позевал, — тетя Валя, а мне домой пора уже?
Спросил и словно по живому резанул.
— Нет, солнышко, не пора. Ты знаешь, маме твоей стало плохо. Ну, я вчера ведь говорила, что она устала очень сильно, вот, ее в больницу увезли. А ты пока со мной побудешь. Хорошо?
Валентина не понимала, правильно ли она говорит, просто то, что первое пришло в голову.
— Да, хорошо! — Мишутка захлопал в ладоши, а у нее сердце кровью облилось.
— Тогда беги скорее умывайся и будем завтракать. Я такую вкусную кашу сварила, тебе понравится!
Мишка убежал умываться, а Валентина смахнула слезы, и заставила себя держаться, ради этого невинного ребенка.
После завтрака Валентина предложила Мишке порисовать, а сама побежала к Елене узнать, есть ли какие-то новости.
— Да все организуют, ты даже не переживай. Вадиму тоже сообщили, он сказал, что через месяц дома будет, оказывается, пересмотрели его дело, я подробности не знаю.
Валентина молча кивала.
— Валь, а ты чего как стенка белая ? — нахмурилась Лена, — Каждый получает то, что заслужил. Я тебе сразу говорила, что они свое получат…
— Лен, не начинай.
— Нет, я начну, — возразила Елена, — мне тут Наташка не так давно рассказала по пьяной лавочке, когда денег занять приходила, ну ты же знаешь, им, алкашам, когда деньги нужны, всю душу наизнанку вывернуть готовы, так вот. Мы с бабами давно про это догадались уж, конечно, но она только подтвердила. Получается, Вадима Леська без вины виноватым ведь сделала. Он ей тогда пощечину лишь залепил, так заслужила, не иначе, сколько уже она могла с него веревки вить. А она убежала к Наташке, выпили, как всегда, да дело до драки дошло и это Наташка ей сковородкой засандалила по черепушке, а когда скорая милицию вызвала, Наташка ляпнула, что видела, как муж Олеську избивал. Сидела у ее кровати, а как та в сознание пришла, убедила все той же легенды придерживаться, мол, проучить такого мужика не мешает. Леська согласилась, а потом локти кусала, как работать-то пришлось. Так что, все получают по заслугам, кто бы что ни говорил.
— Мишку жалко, — только и смогла промолвить Валя.
— А чего его жалеть? С такой мамашей непутевой, прости меня, Господи, его жальче было. Как ни глянешь, все слоняется по улице и если бы не ты, не ясно, что б с ним было.
— Ну все, давай не будем, Лен, о Леське, как говорится, или хорошее, или ничего.
— И то правда, — согласилась Елена.
… Мишка, как ни странно, о матери больше не спрашивал, только однажды забеспокоился немного, поинтересовался, не вернулась ли мамка и не станет ли его ругать. Но Валентина убедила, что бояться ему нечего, никто его ругать не станет и он здесь спокойно может оставаться.
Новый год для мальчика пришлось устроить веселый, хотя на душе кошки скребли. Валя попросила деда Мороза, что проводил утренник для младших школьников, заехать к ней домой, поздравить Мишку. И столько счастья ему это принесло, что Валя и сама смогла забыть на некоторое время обо всех проблемах, что навались неожиданно на ее плечи. Предстояло уладить вопрос с временным проживанием Мишки у нее, она не знала, как пройдет встреча с Вадимом, боялась даже. В общем, в своих мыслях разобраться не могла.
Расставание с Мишкой станет для нее, наверное, самым большим ударом. Она настолько полюбила его, словно это был ее ребенок, о котором она только лишь мечтала столько лет. Но и то, что если он останется с ней, то и его отец, тоже, не вселяло радости. Предавший раз, предаст и снова. Это Валентине внушила мама с детских лет. И как тут быть теперь, она не понимала. Однако, человек предполагает, а Бог располагает, – гласит мудрая пословица, и все случилось совершенно неожиданно, когда одним чудесным утром, когда на улице звенела первая капель, и птицы пели так заливисто, в дверь постучали.
— Открыто, — крикнула из кухни Валя, замешивая тесто на пельмени.
Мишутка выскочил из комнаты, когда дверь отворилась, и с криком счастья бросился к отцу на шею.
— Теть Валя, папка мой вернулся! Ты меня не обманула!
— Я войду? — спросил Вадим несмело, и Валентина только кивнула в ответ.
Пока отец и сын играли в комнате, она приготовила обед и пригласила их к столу.
Мишутка не переставал рассказывать отцу обо всем, что только вспомнить удавалось, а тот молча улыбался, украдкой бросая взгляды на Валентину.
День пролетел незаметно. Мишка так умаялся, что уснул гораздо раньше обычного.
— Валюшка, я тебе сказать хотел… Я не избивал тогда Олеську…
— Я знаю, — тихо прошептала Валя и спросила также тихо, — Ты сына своего домой заберешь?
— Он не мой сын, — понурив голову, сказал Вадим.