— А я тебя научу! Посмотри на ткань. Видишь, на ней нити переплетаются квадратиками? Нужно в каждом квадратике вышить крестик. Давай сначала вместе — продолжим оформлять «лапку».
Обе девочки попробовали себя в вышивании. Получалось у них неплохо, даже не напортачили.
Вскоре и пищу стали принимать сообща, складывались у кого что есть. Так и сдружились. Узнала Катя, что Надежда Васильевна родом из Тверской области, да там и живёт по сей день. В Приморье у неё родной брат — уехал ещё в молодости по программе переселения, прижился. Внучки — уже москвички, — каждое лето с бабушкой.
На своей второй полке Катя любила смотреть фильмы. Девчонки кружатся внизу, на Катю поглядывают. Старшенькая Маша, воспользовавшись тем, что бабушка вышла, забралась на верхнюю, где ночью спала Надежда Васильевна, и пыталась заглянуть в ноутбук Кати. Тут и бабушка явилась, инстинктивно растопырила руки:
— Маша, упадёшь! Спускайся немедленно!
Катя сняла наушники, смотрит на девочек с улыбкой. Они, бедные, уже не знали чем занять себя на второй день пути.
— А давайте ко мне? Мультик хотите? — предложила она.
— Да что вы! Не обращайте на них внимания, пусть сидят! — возразила бабушка. — А ну-ка!
Девочки смирно сели и опять заболтали ногами от скуки.
— И не помешают! Я тоже мультфильмы люблю. «Рапунцель» смотрели?
— Нет!
— Да!
— Полезайте ко мне! А вы, Надежда Васильевна, отдохните пока.
— Ой, ой, внизу лучше! Боюсь упадут мои егозы!
Внизу Катя соорудила настоящий домик: повесила простынь, подоткнув её сверху под матрас второй полки. Получилось тайное местечко. Ноутбук она поставила себе на колени, с двух сторон её опять облепили девчонки. Смотрели восторженно. Каждый день по мультфильму. Иногда Катя ловила себя на мысли, что таким образом она могла бы проводить время и со своим ребёнком вместе с Пашей. Положит она руку на живот — он там ещё. А в телефоне штук двадцать пропущенных от Паши. В ней сидела ужасная вредина, которая не хотела с ним говорить. «Не звони! Я сама потом. Еду к родителям.» — написала она ему кратко. И Паша перестал звонить.
На четвёртый день пути Катя заболела — продуло её от окна. Утром встать не могла из-за температуры. Горло обложило капитально. Надежда Васильевна, помимо присмотра за внучками, взялась лечить Катю: ходила за чаем, достала кое-что из своей походной аптечки. Когда подошло время стоянки, она сбегала в аптечный киоск и купила для Кати лекарств. Детей приструнила, приказала сидеть тише, чем мыши. Их и правда было почти не слышно. Катя провалялась два дня, почти не вставая.
— А мне можно пить эти лекарства? Понимаете, я беременна…
— Можно, можно… успокоила её Надежда Васильевна. — Я специально подобрала самые щадящие.
— Неужели уже заметно? — удивилась Катя. — у меня всего девять недель.
По лицу всё видно, я всегда чувствую, — улыбнулась Надежда Васильевна. — Ты лежи, я всё сделаю, если надо.
У Кати слёзы выступили. За ней редко кто так ухаживал с тех пор, как уехала от родителей. Всё сама… Надежда Васильевна положила руку ей на голову и просто погладила её, ничего не говоря, но сколько же было в этом жесте чисто женского понимания и заботы!
В последний день пути Кате стало получше. На радостях, что всё обошлось, Надежда Васильевна от души накормила Катю, принесла ей из вагона-ресторана суп и пирожное, сделала чай. К великой радости девочек, Катя включила им очередной мультфильм, а сама разговорилась за чаем с Надеждой Васильевной.
— Спасибо вам большое, я вашу доброту никогда не забуду. Вы столько для меня сделали, хотя я чужой человек вам.
— Не бывает чужих людей, если они живут под одной крышей, пусть и временно. Говоришь, никогда не забудешь? — блеснула на неё глазами Надежда Васильевна и увидела Катя, что взгляд её сделался совсем тёплым от воспоминания. — У меня в детстве тоже такой случай был, в больнице. Положили меня туда, потому что нужно было делать операцию — вырезали аденоиды. Как я говорила, мы из области, семья моя, а положили меня в Тверь. Впервые оказалась я одна, родители домой поехали. До нашей деревни от Твери далеко, не накатаешься, да и денег у родителей не было. Папа сказал, что приедет за мной через три дня, на выписку. Так и оказалась я одна…
— Сколько вам лет было?
— Десять. И вот лежу я после операции, больно, кровь идёт из носа и горла, глотаю её плачу потихоньку. Хоть и большая, а без родителей страшно… А к девочке соседской приходила её бабушка. Она села рядом со мной и стала гладить меня по голове, слёзы обтёрла. Мне сразу стало так тепло и уютно… Абсолютно чужой человек, чужое прикосновение, а сколько в нём добра… Спустя время доктор разрешил мне питаться подтаявшим мороженым, только вот взять я его нигде не могла. И эта бабушка принесла его для меня. Я не просила ничего, а она принесла. Это добро к чужому ребёнку до сих пор греет мне душу. Прошло столько лет, а я до сих пор помню эту бабушку, её улыбку, тёплый взгляд и платье в жёлтый цветочек.
Надежда Васильевна отпила чай, посмотрела на внучек.
— Всегда нужно стараться относиться к людям так, как ты хотел бы, чтобы в случае беды люди отнеслись к твоим детям. Не так за себя беспокоишься, как за них. Ты поможешь и тебе помогут. Есть в мире две вечных вещи: добро и зло. К ним можно отнести любой поступок. Зло тяжело забыть и простить, но это необходимо, ведь воспоминания о нём разрушают… А добро забыть — проще простого, но его, наоборот, нужно помнить, потому что именно от добрых дел пускаются во все стороны корни и из этих корней произрастают новые деревья.
— Это то, что ты можешь услышать даже если оглохнешь, и увидеть, если будешь слепым, — продолжила Катя.
— Чья-то цитата?
— Да, кажется, так говорил Марк Твен.
Катя посмотрела в окно, на проплывающие мимо пейзажи. Она думала о том, что каждый миг жизни изменяет нас: делает лучше или хуже, глупее или мудрее.
— Знаете, такая интересная вышла у меня поездка… Вроде бы и заболела тяжело, и с двумя чужими детьми в одном купе. Казалось бы, что может быть со стороны хуже? А мне и расставаться со всеми вами не хочется. Запомнились эти дни как нечто приятное.
— Всё в твоих руках, — сказала ласково Надежда Васильевна, — скоро тебе скучать не придётся: ребёночек, хлопоты… Но это счастье — семья, муж, дети.
Катя положила руку на живот. Ответила:
— Да. Вы правы. Извините, мне нужно кое-кому срочно позвонить.
Она вышла в тамбур и набрала номер Паши. Снимет ли он трубку? Они никогда не расставались так надолго.
— Да неужели… — с ворчливым беспокойством ответил Паша.
— Не говори пока ничего, — занервничала Катя, — просто выслушай. Во-первых, прости. Я д*ра, знаю. Во-вторых… я, знаешь, ещё толком не придумала имени для нашего ребёнка, но «Саша» звучит неплохо, да?
— Универсальное, — согласился Паша и Катя ощутила его улыбку.
— Может ты приедешь ко мне? Я соскучилась… Познакомишься с моими родителями.
— Я, собственно, уже в пути… — признался Паша.
— Как??
— Стою на стойке регистрации в аэропорту. Решил догнать тебя и вернуть.
Катю охватило радостью.
— Ах вот как!
— Ну потому что я такой классный и ты не захочешь меня потерять, хе-хе, шучу. Да и вообще я тоже вспылил, а потом подумал: ну не хочешь ты сейчас детей и ладно. Я всё равно на тебе женюсь.
— Нет, я хочу. Я этого ребёнка уже полюбила.
— Вот видишь. А я сразу полюбил, как только узнал, что ты беременна.
— Мы же будем счастливы, правда? — спросила она с надеждой.
— Правда. Но нам не помешает научиться быть терпимее и добрее друг к другу.
— А меня тут кое-чему научили в дороге. Я заболела и попутчица меня пожалела, вылечила. Удивительный пример доброты. И внучки у неё — чудо. Я тебе о ней расскажу.

Остров вкуса