— Домой. Сейчас такси вызову.
— Не надо. Я на машине. Кресло складывается?
— Да. — Надя кивнула. — Антон, спасибо. У нас сегодня выдался трудный день.
Ехали молча. Миша, прижимаясь к матери, сопел на заднем сидении. Остановились у старой пятиэтажки. Надя с Антоном помогли её маме выбраться из машины, пересадили в кресло.
— Как ты, мамочка?
— Нормально, Надюша. Мне уже лучше.
— Я помогу. — Антон закрыл багажник. Миша, не глядя на него, придержал дверь подъезда. Ему, наверное, было неудобно, что незнакомый человек видел его слёзы.
— Подожди минуту. — Попросила Надя. — Я сейчас тебя провожу, мне ещё в магазин выходить.
Она уложила мать, что-то тихо сказала братишке. Тот покладисто кивнул. Антон попрощался и, не дожидаясь ответа, вышел из квартиры. Надя догнала его на лестнице.
— Антон. — Она замялась. — Не говори, пожалуйста, об этом никому. Ну, на работе.
— Не скажу. Зачем мне? Надя, а с мамой это давно?
— Давно. Шесть лет уже, после того, как Мишка выскочил на дорогу на самокате. Она успела его оттолкнуть, а сама под машину попала. Сначала вроде бы ничего. Переломы и сотрясение вылечили. Но ноги не двигались. А сейчас совсем плохо. Начались сильные головные боли, мама ночами не спит. Вот, возили её на МРТ. Антон, ты не обижайся на них с Мишей. Маме плохо, а Мишка переживает очень, потому что врачи хороших прогнозов не дают. Он и так молодец у меня. Держится изо всех сил. Ни одной «четвёрки» в школе нет, отличник. Плаванием занимается…
Она вздохнула.
— Только в последнее время начала к нему какая-то шпана цепляться. Подкарауливают, когда он из бассейна идёт. Дважды уже избитый приходил. Я теперь после работы за ним еду. Он злится, конечно. Только мои слова о том, что маме нельзя расстраиваться, ещё помогают.
— Значит, свидания, концерты…
— Ничего этого нет, Антон.
— Я понял. Но зачем, Надя?
— Чтобы выжить. — Она остановилась, и он поразился глубине той боли, которую увидел в её глазах. — Чтобы не лечь, не завыть от отчаяния и страха. Я боюсь, Антон, каждый день боюсь, что вдруг не станет мамы, что мир рухнет для Мишки, потому что он боится тоже. Я смешу сама себя, придумываю лёгкую и весёлую жизнь, чтобы не начать досадовать на свою настоящую, а ещё не хочу, чтобы кто-то знал, чтобы жалели, не хочу.
Он кивнул. Не совсем понял, но согласился, что ловить на себе сочувствующие или жалеющие взгляды даже хуже, чем завистливые.
— Ты сам видел. Коллектив у нас молодой, девчонки постоянно рассказывают о своей жизни. Кто-то в Турцию летал, у кого-то с молодым человеком романтик. Меня тоже спрашивают. А что я расскажу? Как бегу домой и боюсь, что там произошло что-то без меня. Как прячу синяки на ногах, потому что в нашей квартире передвинуть мамино кресло… Да ты сам видел сегодня. Что не могу пойти с ними в ресторан, потому что каждая копейка на счету, и Мишку надо встречать с тренировки. Нет, Антон. Пусть лучше они думают, что меня водят по театрам и ресторанам мифические ухажёры, у каждого из которых полно смешных недостатков, из-за которых я не могу создать нормальные отношения. Мне так проще.
— Надя, а если серьёзно? Может быть, тебе на самом деле помощь нужна? Впрочем, что я? Конечно, нужна. Только скажи, что я могу сделать.
— Молчать, Антон. — Её лицо было серьёзным и болезненно заострившимся. — Ты у нас человек новый. Не порть мне всё, пожалуйста.
Она вернулась из отпуска, и офис ожил. Снова по утрам приходящие на работу сотрудники задерживались у кофейного аппарата, и оттуда раздавались шутки и весёлые голоса. При встрече с Антоном Надя бросала на него быстрый взгляд, словно напоминая о данном им обещании.
— Миша, я сегодня не смогу тебя встретить. — Случайно услышал он однажды. — У нас отчёт не идёт. Мне задержаться придётся. Вы с мамой ужинайте без меня.
— Надя, а в какой бассейн ходит твой брат? — Тихо спросил он в обеденный перерыв.
— Зачем тебе?
— Хотел поплавать по вечерам. А где, не знаю.
— Бассейн от строительного университета. Да, у них там продают абонементы. Можешь узнать.
Вечером Антон зашёл в здание.
— Скажите, а тренировка не закончилась ещё? — Поинтересовался он у сидящего около двери охранника.
— Через двадцать минут. — Добродушно ответил тот. — Можете подождать.
— Спасибо, я в машине посижу.
Антон видел, как Миша вышел с каким-то мальчиком, потом попрощался с ним и направился в сторону дома. Молодой человек пошёл за ним на некотором расстоянии. Когда в одном из дворов навстречу мальчику с детских качелей встали трое, Мишка попятился.
— Без няньки сегодня? — Ехидно спросил один. — Деньги есть?
Мальчик помотал головой.
— А телефон.
— Не отдам.
— Отдашь. — Спокойно пообещал второй. — А если мне позвонить надо?
— А если мне? — Антон шагнул из темноты. — Полицейский наряд вызывать будем, драться, или сами уйдёте? Полная свобода выбора.
Они развернулись и молча пошли в сторону одного из подъездов.
— Вас Надя прислала? — Хмуро спросил мальчик.
— Сам приехал. — Антон кивнул в ту сторону, куда ушли ребята. — А ты зачем здесь ходишь? Можно же другой дорогой.
— Они где угодно могут встретить. — Махнул рукой Миша. — А здесь короче.
— Чего они прицепились к тебе?
— Деньги платить отказался. Налог.
— Налог? — Антон удивлённо уставился на Надиного братишку. — Какой?
— Они говорят, за спокойную жизнь. А я не хочу. И денег лишних у нас нет. Надя одна работает. Я тоже хотел, а она не разрешает. Говорит, кто тогда с мамой будет.
— Это так теперь называется? Трудно тебе?
— А вы как думали? Я не маленький уже. Понимаю, что из-за меня мама такая! Она кричала: «Стой!» А я там разогнался. Хотел как старшие мальчишки бордюр перескочить… Самокат тогда мама с Надей только подарили. Из-за меня! Надя, наверное, ненавидит меня. Просто не говорит.
— Она любит тебя, глупый. — Антон покосился на мальчика. — И очень боится, что с тобой что-нибудь случится. С тобой и с мамой.
— С ней случилось уже. — В голосе Миши появились глухие нотки. — Врачи сказали, что надо смотреть. Если та опухоль в голове будет расти…
— А операция?
— Я не знаю. Дальше Надя разговаривала. Мы в коридоре были.
— А с маминым креслом что?
— Там с колесом что-то. Мы когда покупали, так не было. Сказали, что оно, наоборот, удобное очень. А потом затирать начало. Я смазывал, только, кажется, ещё хуже стало.
— Можно я посмотрю?
— Вам Надя сказала?
— Нет, она не знает, что я приехал. Она вообще запретила об этом говорить.
— Мне тоже. — Миша вздохнул. — Сказала, чтобы в школе не смел манипулировать тем, что мама болеет. А если спросят, отвечать, что всё хорошо. Но можете посмотреть, если чинить умеете.
Надина мама дремала. Антон попросил отвёртку, снял колесо.
— Здесь подшипник надо менять. Он разрушаться начал, видно, попало что-то. Миш, я его сфотографировал. Закажу такой же, поменяем потом вместе.
— Только вы пока колесо обратно приделайте. — Попросил мальчик. — А то сестра расстроится, что совсем сломалось.
Антон вышел из подъезда. Пошёл уже знакомым путём обратно к машине. Знакомая компания сидела там же.
— Вернулись?
— Слышь, мужик, тебе чего надо?
— Ничего. Просто, если не оставите пацана в покое, пойдёте по малолетке.
— С какого это?
— С такого. Его сестра уже заявление написала. А сегодня я и сам всё видел.
Он сунул руку в карман. Эту красную корочку купили в магазине приколов и подарили Антону друзья. И если не приглядываться…
— А чего вы видели? — Тот, что постарше, встал. — Мы его вообще не трогали.
— А вымогательство? А телефон отжать хотели.
— Не отжать, а позвонить. Не докажете.
— Увижу на нём хоть один синяк, докажу.

Читай продолжение на следующей странице
Остров вкуса