Буря, которая грохотала над городом двое суток, обрывая провода, и заставляя людей доставать свечи, разошлась не на шутку. И Мария Петровна то и дело ойкала, вжимая голову в плечи, когда что-то скребло и грохотало по крыше, пугая ее. В этом грохоте она не сразу разобрала, что в двери кто-то отчаянно скребется. Обитая понизу металлом, дверь эта могла бы выдержать, наверное, небольшую осаду. Но со временем крепления ослабли, и тот, кто отчаянно кидался на кусок железа, которым дверь когда-то попытались укрепить, создавал такой шум, что Мария Петровна поняла – если незваный гость так просится в дом, значит, случилось что-то серьезное. Решив, что бояться ей уже нечего, она просто взяла и распахнула дверь, чтобы увидеть, наконец, кто же так просится в ее жилище.
Темная шустрая молния метнулась мимо нее, все-таки напугав до полусмерти, и скрылась под диваном, отчаянно шипя и готовясь продать свою кошачью жизнь подороже.
— Тьфу, ты! Окаянная! Нашла, с кем воевать! – Мария Петровна, разобравшись, что за гостья к ней пожаловала, с облегчением рассмеялась и отправилась на кухню, чтобы подогреть молока, благо, что накануне окончательно перебралась из летней «стряпки» в «большой дом», решив, что погода уже не позволяет шастать по двору в легком халате.
Кошка в тот вечер из-под дивана так и не вылезла. Мария Петровна поставила рядом с временным ее убежищем блюдце с молоком, и отправилась спать.
А утром проснулась от того, что в руку ей ткнулось что-то крошечное, теплое и непонятное, а потом раздался возмущенный кошачий вопль.
Это Мурка принесла Марии Петровне своего сына. Знакомиться.
Так бабушка Нины стала счастливой обладательницей сразу двух представителей семейства кошачьих. И в доме сразу потеплело, а жизнь перестала казаться унылой и пустой.
Коты со временем добавлялись, но Мурка так и осталась «той самой» кошкой, которую Мария Петровна любила больше всех и берегла пуще зеницы ока.
И, понятно, почему, когда она пропала, Нина потеряла покой.
Она выскочила на улицу, надеясь до темноты найти беглянку, и помчала по улице к маяку, зная, что иногда коты бабушки любят прогуляться туда и посидеть на высоком берегу, греясь на солнышке.
Но солнце уже подарило свой прощальный поцелуй морю, на улицах прибавилось людей, которые предвкушали интересный вечер, и Нина понимала, что Мурке у маяка делать совершенно нечего. Кошка не любила толпу.
Нина выскочила на берег, заметалась среди прохожих, и в отчаянии прошептала:
— Мурочка, найдись! Бабушке нельзя волноваться…
Маленький серый комок, который никак не мог быть кошкой, нашелся у самого края обрыва. Мурка лежала там, безжизненно свесив лапки, и никак не отреагировала на зов Нины.
— Девушка, вы что?! С ума сошли?! – кто-то схватил Нину за руку, не давая ей приблизиться к краю. – Стойте здесь! Я сам!
Голос был молодым, твердым, и… командным. Почти таким же, как у отца Нины. Может быть поэтому она послушалась и остановилась, не успев даже разглядеть, кто отдает ей приказы.
Парень в белой футболке легко преодолел несколько шагов, остававшихся до края и встал так, чтобы Нина не видела кошку. Подобрав Мурку, он убедился, что та дышит, и только тогда повернулся к Нине.
— Держите! Мне кажется, что с ней что-то нехорошее произошло. Как-то тяжело она дышит. И нос разбит…
А потом они искали дом ветеринара, который согласился им помочь, несмотря на поздний час. И Нина, сидя у двери, за которой буквально по шерстинке собирали попавшую под машину Мурку, даже не обратила внимания на то, что все время, пока она ждала, почти не дыша, ее держали за руку.
И когда все осталось позади, и ветеринар отправил ее домой, приказав прийти на следующий день, чтобы забрать кошку, почему-то ничуть не удивилась, когда на ее плечи набросили легкую ветровку и скомандовали:
— Домой! Бабушка твоя уже, наверное, с ума сошла от беспокойства. Время-то за полночь.
А потом были ночи под луной, шепот, вторящий прибою, и новая жизнь… Жизнь, в которой теперь снова было место для мечты.
Позже Нина узнала, что ей вовсе не показалось. Денис, так же, как и ее отец, был военным. И в его жизни все было просто и понятно – есть небо. И его нужно уважать и любить. И есть Нина, к которой все эти понятия применимы ровно в таком же порядке и количествах.
А если любишь женщину, то ее надо беречь. Чем Денис и занимался всю жизнь, начиная с того самого дня, как поднял на краю обрыва едва дышащую кошку.
Они поженились спустя два года. И Денис ни разу не дал Нине усомниться в себе или своих чувствах. Он стал прекрасным отцом двум сыновьям, которых Нина родила ему, и замечательным зятем, который всегда готов был прийти на помощь и сделать все, чтобы семья, в которую его с радостью приняли, ни в чем и никогда не нуждалась. Он держал Нину за руку, когда уходила ее бабушка, и сделал так, чтобы его жена смогла попрощаться с той, кто так ее любила.
А потом, много лет спустя, он принес в дом кота, которого Нина нарекла Тихоном, вспомнив почему-то свое детское прозвище.
Она давно уже не была тихоней. Ее величали теперь Ниной Ивановной, и она только-только вышла на пенсию, оставив любимую работу и школу, которой много лет руководила. Тоскуя по привычной жизни, она с радостью приняла из рук мужа котенка, которого тот подобрал у подъезда в холодный осенний вечер.