— Ты едешь на острова? Я правильно понял, что должен ехать с тобой?
Мари одевалась и поглядывала на Жоржа.
— Да, мы едем вместе. Я приглашал и твою мать, но она очень занята, либо просто не хочет. Ты же знаешь, что я не люблю один путешествовать. А бабушки нет. Мы едем вместе, — он кивнул в сторону Мари, — послезавтра будьте готовы.
Пьер вышел из мастерской, Жорж принялся мыть его кисти и убирать эскизы. Мари выпорхнула за Пьером, догнав его на лестнице.
— Он не любит, когда ты им командуешь. Пожалей его. Всё-таки он молодой, но уже мужчина, — сказала она Пьеру.
— Ты рассуждаешь, как моя дочь… Но согласен. Теперь буду рассылать вам письменные уведомления, — Пьер заглянул в глаза Мари и поцеловал её руку, — ты любишь меня?
— Я тебя обожаю, Пьер, и ты это знаешь. Ты дал мне всё. Ты изменил мою жизнь, изменил меня… — она приникла к его плечу и поцеловала в щёку.
— Только одного я не могу тебе дать – женского счастья, девочка моя… Мы разминулись во времени. Ты моя радость и свеча…
— Не надо об этом. Я не хочу замуж. Я просто хочу быть рядом с тобой…
Через день они уже расположились в уютном островном отеле. Большой трёхэтажный дом возвышался над морем, двор окружали пальмы, а в тенистой беседке, увитой лианами, шумел в круглой чаше фонтан.
Пьер любил Мари. Он не представлял себе жизни без своей малышки, которая заменила ему всё, и стала необходимой настолько, что один вид её рядом и радовал, и успокаивал.
«Да, я эгоист, но без этой девочки мир тусклый и пустой. Но как удержать её около себя? Ведь я гожусь ей в деды», — эта мысль не давала ему покоя.
Каждое утро они ходили с Мари на море. Жорж не всегда сопровождал их, он любил спать почти до обеда или рисовал у себя в комнате, выходя на кофе к полудню.
В один из дней Жорж снова спал, а Мари с Пьером искупались в море и лежали в тени пальм, глядя в выцветшее, голубоватое, измождённое солнцем, небо.
— Принеси мне апельсинового сока, — попросил Пьер. Мари встала и направилась к дому. Пьер задремал, а когда открыл глаза и глянул на часы, Мари всё ещё не было.
Он встал и сам пошёл к дому, думая о том, куда же запропастилась его спутница.
Подходя к двору, Пьер, сквозь плеск фонтана услышал тихие женские стоны. Он сразу понял, что происходит внутри сокрытой от глаз уединённой беседки и пятясь, ушёл незамеченным обратно к морю.
Сердце его лихорадочно билось, но он смог взять себя в руки и лёг на свой лежак, прикрыв глаза. Там, в беседке, была Мари… Это её вздохи и будоражащий шёпот он слышал, уходя на цыпочках со двора.
Значит, с ней был Жорж. Больше никого в доме не было.
Пьер с грустью улыбался. Он слушал море, крик чаек и старался дышать ровно и спокойно. Ревности у него сейчас не было. Он любил обоих так, что готов был бы отдать жизнь за каждого, не размышляя.
Его любовь к Мари теперь показалась такой неуместной, такой напыщенной, и радужной, как может нафантазировать себе только художник, большой романтик и выдумщик.
«Я старый и глупый осёл, — мысленно говорил он себе, — она девочка. Яркая, талантливая и юная…Но я не могу без неё. По крайней мере пока…»
Через минут десять он услышал около себя шорох её шагов, и притворился спящим.
— Эгей, Пьер… — прошептала она, наклоняясь к нему, — сок нагреется, на, пей.
Он открыл глаза и сел, потянувшись.
— Кажется, я заснул. Море усыпляет. Спасибо тебе, дорогая. А что там Жорж? Не хочет присоединиться к нам?
Она пожала плечами, глядя на море. На щеках её ещё пылал румянец, она устало вздохнула и легла рядом, закрыв глаза. На губах её была та самая полуулыбка, которую так обожал Пьер.
После отдыха на острове Пьер вызвал к себе Жанну.
— Ты знаешь о том, что они любят друг друга? – спросил он напрямик.
Жанна вздрогнула и посмотрела ему в глаза.
— А ты знаешь? Откуда? – она отвернулась к окну и заплакала.
— Бедный мальчик, — всхлипывала Жанна, — единственный мой сын, и такая первая любовь! Ведь весь мир перед ним. И любая была бы рада. Так нет… Надо влюбиться в пассию своего же деда!
— Тише, тише. Она не пассия. Не надо громких слов. Она сотрудница нашего дома Моды, — вдруг сказал Пьер.
— Что случилось? Там, на острове? – Жанна подошла к нему вплотную, — она призналась тебе сама или он?
— Никто никому не признавался. Но я пока не глухой и слепой старец, каким вы меня все представляете, — он обнял Жанну и поцеловал её в лоб, — пусть женятся. Это моё условие. И пусть будут рядом с нами. Подбери им хороший дом, это будет моим свадебным подарком.
Жанна выдохнула.
— Они знают о твоём решении? – спросила она.
— Нет, пока нет. Он, как мужчина, должен сам ей сделать предложение. Но Боже, как они молоды оба! А может, это и хорошо, — он махнул дочери на прощание и уехал к себе в мастерскую.
Два дня он писал картины, ночевал там же, в своей комнате отдыха. На третий день к нему пришла Мари.
— Ты не зовёшь меня больше позировать, Пьер? Я могу знать… — она запнулась, и заплакав, уткнулась в его плечо.
— Ну, что стряслось? Не ври, говори, как есть, я всё понимаю… — Пьер гладил её по спине.
— Я выхожу замуж. За Жоржа. Мы любим друг друга… Я должна была раньше сказать тебе, но не могла. Боялась… — Мари вытерла слёзы и посмотрела на Пьера, — ты осуждаешь меня?
Он был спокоен.