-Пеееть, а смотри что у нас на ужин, мой руки, зови Аннушку, будем ужинать…

Супруг как -то странно глянул на Ларису, сел за стол, был он явно чем -то расстроен.

-Петя, случилось чего? — спросила осторожно Лариса.

-Всё хорошо, — выдавил через силу.

-Может заболел?

-Нет, давайте ужинать.

-Папкааа, — выбежала из комнаты Аннушка, их пятилетняя дочь, — а почему ты папка не зашёл ко мне?

Лариса быстро отвела девочку за стол, попросила вести себя потише, сказав, что у папы болит голова.

Пётр рассеянно слушал болтовню дочки, кивал жене, поев, бросил спасибо и ушёл курить на балкон.

Лариса не подала вида что, обиделась, молча убрала со стола, выглянула на балкон, увидела что муж сидит, курит. смотрит в одну точку.

На третий день такой жизни, Лариса, которая слова плохого не слышала от супруга всё передумав, решив что уже разводится, скорее всего нашёл другую женщину и не знает как сказать, выплакав ведро слёз, прижала мужа к стенке, велела ему рассказать всё, как есть и не томить душу.

Пётр немного помолчал.

А потом сказал Ларисе что услышанное ей не понравится и им, скорее всего, придётся развестись…

-А я не хочу жить отдельно от вас Аннушкой, я люблю вас, Лариса, тебя и дочь, но выхода меня нет…За всё придётся держать ответ.

— Да что же такое- то, а? Так кто же тебя гонит? Не уходи живём же, хорошо живём.

— После того как ты всё узнаешь, вряд ли мы будем вместе…Но я по-другому поступить не могу, прости, родная.

-Да господи…Что случилось -то?

Видимо всё оказалось правдой, с тоской думает Лариса, он мне изменил, и она…она…забеременела, ууууууу, -Лариса залилась слезами.

-Не плачь, Лариса, выслушай меня, а потом осуждай.

-Кобель, ненавижу, о нас ты подумал? Обо мне, об Аньке? Что же вы за люди такие мужики? Что же вы всё не тем местом -то думаете? А? Зашевелилось у вас в штанах, вы и бежите, уууууу, проклятый, всё сердце вынул…

-Лариса…Выслушай, прошу, про то, что я хочу тебе рассказать…Тогда ни тебя, ни тем более Аннушки и на горизонте не было.

Выслушай, прошу.

-Я на все каникулы к бабушке с дедом уезжал, далеко, за две тысячи километров, в деревню.

Что бы ты знала, это прямо глушь, ах, что же там за места были.

С одной стороны тайга, непролазная парма, а с другой горы, в синей дымке. Речка…вода в ней студёная, но мы всё равно купались.

А луга какие, Ларка, а травы пахучие, ягоды в лесу, всякой разной, медвежата выходили из леса и смотрели за нами, а потом разворачиваясь уходили, не причинив нам вреда.

Глубоко в лес нам ходить нельзя было, вдоль леса тянулись луга, полные разнотравья, пахучий донник, ромашки, сурепка, дикий лук, пастушья сумка, заячья капуста, каких только названий трав там не было.

У самой кромки леса рос заячий холодок, малина, смородина, в лесу полно грибов…

Вот в такой красоте проходило моё детство надо ли говорить, что я каждое лето рвался к бабушке с дедом.

Представляешь каково нам городским мальчишкам и девчонкам, оказаться в таком тихом и уютном месте.

Да мы будто в сказку попадали.

Я и два моих друга деревенских, мы с удовольствием бы остались там жить, все трое мы были городские, детей в деревне не было, только те, что привозили родители на лето.

Молодёжь тоже вся уехала в город, остались только старики.

В общем вся детвора и подростки были приезжие.

Однажды, когда мы собирали малину, я заметил незнакомую девчонку.

Красивые медового цвета глаза на пол-лица, пшеничная коса, толщиной с хорошую такую, мужскую руку, белые зубы и немного застенчивая улыбка.

Девчонка, казалось, заблудилась во времени, таких рисовали художники на своих полотнах, была она вся какая-то нездешняя. Она тихо улыбалась, слушая нашу болтовню.

Увидев, что я на неё пялюсь, смутилась и наклонила голову.

Мне четырнадцать лет было, все думки потом только об этой девчонке и были, начал тихонечко у пацанов узнавать, может видел кто ещё, нет, никто не видел.

Все делом заняты были.

На другой день опять её встретил, опять никто не видел, потом уже специально ходил в то место, стоит, малину рвёт, в разговоре не участвует, улыбается только, тихо так, по — хорошему.

Однажды никто не пошёл по — малину, да она уже и отходила, я один отправился, не было никого, конечно, как слышу вроде бежит кто, прямо из чащи.

Медведь подумал я, и чуть не дал дёру, кусты тихонько раздвинул, смотрю старушка какая -то, во всём черном, вот платок скинула, одёжу с себя сняла, а под ней платьице, что наши девчонки носят, носочки, сандалики, коса…Да это же она, думаю.

Сижу ни жив, ни мёртв.

-Кто здесь, — спросила тихонечко.

Я молчу.

Она опять спрашивает.

— Это ты?

-Я, — говорю, а сам не знаю, меня она ждёт увидеть или нет.

-Хорошо, — говорит девчонка, — я слышала, тебя Петя зовут.

-Да, — обрадовался я, Пётр я один был.

-А меня Аннушкой кличут.