— Так, помочь тебе надо! Замучилась вся. Да и не виделись мы с тобой сколько!
Тут из глубины квартиры послышался мужской голос:
— Кто там, Делька? Дверь-то закрой, сквозняк, дует же!
Адель молча закрыла дверь. Зинаида Григорьевна вошла в прихожую. Сняла свои туфли, куртку, отряхнула юбку и поставила потертую сумочку на тумбочку.
С зятем знакомство прошло не очень. Он всё время как-то странно смотрел на Зинаиду Григорьевну, и под его взглядом она чувствовала себя крайне неуютно. Адель налила матери чаю. Зинаида попросила посмотреть на внука, но тот спал. И дочь сказала, что лучше к нему не заходить, а то проснётся. Можно посмотреть, только через щёлочку в двери.
Зять засобирался и куда-то ушёл. Когда они остались одни, Адель заявила матери, что приезжать было не нужно. Что она её позорит. Что куртка у неё старая, сумка ужасная, волосы седые, не крашенные, и вообще вся она не такая.
Дочь, к слову, выглядела очень хорошо. Стильная стрижка, маникюр. Даже, находясь дома с малышом, похоже, в этом она себе не отказывала. Адель, заметив оценивающий внимательный взгляд матери, сказала, что надо соответствовать: муж велел за собой следить. Он занимает хорошую должность и супруга у него не должна выглядеть простушкой. А теперь мать опозорила её! Явилась.
— Доча… Я же помочь хотела… Отпуск взяла… — Зинаиде Григорьевне было очень обидно.
— Знаешь, что? Лучше бы я тебе не говорила ничего! Нормально у меня всё. Отлично. Вот проснётся Мишка, поглядишь на него и давай обратно. Спасибо большое, не надо мне помощи! — саркастически заявила дочь.
Всю дорогу обратно Зинаида Григорьевна боролась со слезами. Ничего она не понимала. Ну как можно так с матерью! Неужели она настолько страшная, что её надо стесняться?
Она достала из сумочки зеркальце. На неё смотрели усталые глаза не старой ещё женщины. Ведь ей сорок три года всего! А волосы, да… Седые стали появляться. Генетика. У мамы тоже так было. Может и правда, покраситься? Что она на себя рукой-то махнула? Вон, дочь родная стесняется даже. И одежду может, правда, прикупить новую… Сто лет не была в магазине! Вроде как, не надо было. С работы — домой. И пойти-то некуда. И не с кем.
— А дочь пусть живёт сама по себе, — решила Зинаида, смахнув слёзы, — Не буду больше навязываться. Вот ещё!
Вернулась она домой и первым делом записалась в парикмахерскую на стрижку и покраску волос. Вот прямо задело это её. Захотелось изменений.
Женщины на работе посмеялись немножко. По-доброму. Что, мол, Зина молодится.
— А я и есть молодая! — заявила Зина сплетницам и улыбнулась. Все, действительно, удивились, какая она стала красивая! А Зинаида заявила, что дочь у неё за статусного человека вышла замуж, что же она будет такой простушкой ходить?!
А потом случай один был. Шла она с работы и уже почти подошла к дому, как окликнул её давно забытый голос. Прямо мурашки по коже пошли. Столько лет прошло…
Павел. С седьмого класса у них любовь была. А потом он с родителями переехал на Север куда-то. Вроде отец военный, что ли, у него был или нет… Долго грустила по нему Зина. А потом, вот, после школы встретила другого парня, потом Аделина родилась…
— А у меня тут брат живёт, двоюродный. Я приехал к нему в гости. Он-то ко мне уже ездил один раз, вот и я собрался. Дай, думаю, пройду нашим двором, где раньше жил… А тебя я сразу узнал! Как была красавица, так и осталась.
Зинаида покраснела, как девочка, даже кончики ушей запылали.
Павел… Как давно это было… Он тоже не изменился. Высокий, статный, красивый. Может, военный?
— Зайдёшь? — спросила она.
— А можно? Муж твой не прогонит меня? — улыбнулся мужчина.
— Нет у меня мужа никакого, и не было, — засмеялась Зина, — Пойдём! Что стоять посреди дороги?
***
— По-моему в дверь звонят, Зиночка! Я открою, сиди, не отвлекайся, — сказал Павел и поспешил к двери.
— Ты кто такая? — Павел смотрел на красивую заплаканную молодую женщину с ребёнком на руках.
— Аделька?.. — за спиной у Павла стояла Зина и удивлённо смотрела на дочь.
…Дочь, поминутно вытирая глаза салфеткой, рассказала, что ушла от мужа. Конфликт у них вышел. Муж сказал ей, чтобы она шла туда, откуда пришла. Не нужна она ему больше. Надоела. А Адель сказала, что сама уже хотела уходить, разводиться. Надоела ей такая жизнь. Хватит. Накушалась.
Они втроём сидели на кухне и вот уже два часа разговаривали. Малыш Миша крепко спал в комнате на диване, намучившись с дороги.
— К маме под крылышко, значит, прилетела, птичка? — насмешливо спросил Павел. — Она же не модная? Как ты с ней жить-то будешь?
Он знал всю историю их отношений с дочерью. Они много разговаривали и Зинаида рассказывала ему. Павел сильно возмущался, говорил, что Зинаида зря простила дочь, которая её ни во что не ставила и почти не общалась. А Зинаида отвечала, что, Бог ей судья. И сейчас это уже не имеет значения, потому что она счастлива. Они три недели жили вместе с Павлом. А теперь собирались уезжать. Предстоящая поездка приятно волновала её. Как будто бы в жизни вот-вот перевернётся новая страница.
— Ещё пару дней, и ты бы стояла перед закрытой дверью, дорогуша, — заявил Павел. — Билеты уже куплены. Мы с твоей мамой уезжаем. Она будет жить у меня, в моём доме.
— Мама? Это правда? Ты что? Замуж выходишь? Ты же…
— Да, — спокойно ответила Зина, — Выхожу. Ты считаешь, я ни на что не гожусь уже? Верно?
Дочь замялась и пожала плечами.
— Но я думала, что ты мне… Что Миша… Он же маленький… А мне работать надо…
— Ты же у меня самостоятельная, дочка! Ты обязательно справишься сама, — спокойно сказала Зина, — А я буду тебе часто звонить. Может, и фотографии пришлю. Паша, говорит, там места красивые, сопки.