Соня не могла объяснить маме, что боится стоять на табуретке.

Однажды она видела, как мама упала с этого ненадежного сооружения, вешая занавески на кухне. Табурет был не похож на те, что стояли на кухне у бабушки. У тех было четыре толстых ножки. И чтобы свалиться с такого нужно было здорово постараться. А в доме Сониных родителей табуреты были хлипкие, странные, трехногие. И доверия совершенно не вызывали. Соня даже сидеть на них опасалась, памятуя о том, как мама прикладывала лед к разбитому носу и охала, сетуя на то, что придется покупать новую табуретку взамен сломавшейся.
Вцепившись в папину руку Соня отбыла повинность. Стишок был прочитан, одобрение получено, и о девочке все тут же забыли. Впрочем, ее это нисколько не расстроило. Так было даже лучше. Соня не любила привлекать к себе лишнее внимание. Ей его и так хватало. Милое личико, золотистые кудряшки, и умение улыбаться так, что на щеке появлялась чудная ямочка, делали Соню предметом всеобщего восхищения.
— Чудо, а не ребенок! Прелесть!
До какого-то момента Соня так и думала. Она – чудо! Пока не пошла в детский сад. Там-то и выяснилось, что ничего чудесного в Соне нет. А таких девочек, как она, миленьких, воспитанных, с дивными кудряшками и прелестной улыбкой, пруд пруди!
Как ни странно, Соню это откровение порадовало. В детском саду никто не ждал от нее стишков на табуретке. Здесь царила здоровая, а порой и не очень, конкуренция. Чтобы получить право на заветную «табуретку» нужно было здорово постараться. Девочки ругались между собой, обижались и обижали друг друга, и Соня быстро поняла – лучше не стараться получить главную роль в новогоднем спектакле. А то всех подружек растеряешь.
Маме Сони даже в голову не пришло, что дочка жалуется на боль в животе накануне распределения ролей не просто так. Она хлопотала вокруг Сони, и та безропотно пила кисель, который терпеть не могла, и ела ненавистную жидкую кашу с сухариком. Главное, что ее не отправляли в детский сад! А остальное было не так уж и важно.
В школу Соня пошла уже подготовленной. Она не стремилась сидеть на первой парте и не тянула руку на уроках, отвечая лишь тогда, когда ее вызывали и спрашивали. Ей нравилось «не высовываться».