— Не доверяй никому, дочка!

Потом половины не досчитаешься!
— Пусть Вадик собирает.
— Ну, конечно! Нашла надежные руки! Ты, Маринка, ты в себе? Когда это мужик надёжей был? На себя надейся, девонька! Только на себя! И никому не верь!
— И тебе, мам? – Маринка гладила свадебное платье и посмеивалась втихомолку.
— Что ты хихикаешь?! – мать Марины, Наталья, сердито уронила на стол, стоявший посреди комнаты, тяжелую стопку постельного белья, приготовленного для гостей, съезжавшихся на свадьбу. – Я тебе не тетка чужая! И плохого не посоветую! Опыт какой-никакой есть! Слушай мать-то, если своим умишком Бог не наградил!
— Мама!
— Что мама?! Разве я тебе чего плохого хочу?! Ты у меня единственный свет в окне! Я думала, что повременишь еще, доучишься, а тебе, вишь, засвербило! Замуж надо! Ну, иди! Сходи! Посмотри, каково там! А потом сбежишь от своего Вадима, как я когда-то от первого мужа сбежала! Потому, что нет там, доча, ничего хорошего! Для тебя – нет! То была бы сама себе хозяйка, а теперь будешь грести за всеми… — Наталья всхлипнула, и отобрала у дочери утюг. – Дай, я! Спалишь еще… И несут тебя черти в этот дом! Зачем тебе все это, дочка? Зачем тебе чужие люди?! Жили бы со мной!
— Нет, мам. Ты же сама знаешь, что плохая это затея. Вадим тебе не нравится. Ты его съешь, и не подавишься! – Марина обняла мать. – Я тебя люблю, но жить с тобой – то еще удовольствие!
— Все-то ты про меня знаешь… — Наталья вытирала слезы. – Чего тебе не жилось привольно? Еще бы хоть годик-другой? Ведь, не по залету…
Марина хмыкнула и отвернулась, а Наталья ахнула и чуть не выронила утюг.
— Что? Дочь… Да что же это?! Почему не сказала?!
— А как тебе скажешь, мам? Ты же… Ой, только не реви! Мне нервничать нельзя! Чего ты? – Марина вытирала матери лицо чистой наволочкой, за неимением платка под рукой. – Ты не рада, что ли?
— Куда уж тут радоваться?! Молодая, глупая, недоучка, а уже с дитем на руках! Марина, ну зачем?!
— Мам, не начинай! Все уж сделано!
— Вот именно! А последствия мне разгребать!
— Почему тебе? Мы сами!
— С усами! – Наталья сердито отшвырнула наволочку и принялась остервенело возить утюгом по Маринкиному платью. – Влезешь-то хоть в него? Или расставлять надо?! Времени уже нет!
— Мам, ты чего? Оно же на шнуровке! Да и срок у меня еще маленький. Не видно ничего.
— Его родители знают?
— Нет. Мы никому не говорили. Ты – первая узнала.
Эта новость хоть как-то примирила Наталью с реальностью. Если она первая, то это значит, что дочь пока на ее стороне, и нужно сделать все, для того, чтобы ветер не переменился. Заберут ведь…
Она сделала глубокий вдох, оставила в покое утюг и ушла на кухню – воды попить. А когда вернулась, сунула Маринке здоровенное краснобокое яблоко и приказала:
— Жуй! Витаминов много не бывает!
Наталья пыталась держать себя в руках, но получалось, мягко говоря, не особо. Да и как иначе? Дочь-то единственная! И кроме нее у Натальи никого! Родителей давно на свете нет, а мужья… Что один был непутевый – все пил да гулял, пока не ушел от Натальи, вытрепав все нервы. Что другой – молчун и тихоня, не способный ни на что, кроме как принести в дом свои битые три копейки и сидеть вечерами часами напролет, клея кораблики.
Модели парусников, которые он делал, Наталья все изломала до единой, после того, как муж сказал ей, что больше не любит и уходит к другой. Она сжимала в сильных руках хрупкую лодочку, и та ломалась с тихим треском, от которого становилось почему-то легче на душе…
Больше Наталья мужчин в свой дом не допускала. Поумнела. Да и ни к чему было. Дочка росла, забот полон рот. Не до любви…
Втайне Наталья мечтала, что Маринка не выйдет замуж, а родит ребенка и останется жить с ней. А, чем плохо? Дите под присмотром – хочешь гуляй, хочешь дома сиди! Мать всегда рядом! И накормит, и тебя, и ребятенка, и обиходит, и ума даст! Живи да радуйся!
Но у Марины были свои планы.