Были налоги, и практически все, что давало скромное прабабушкино хозяйство — яйца, молоко, овощи с поля (огорода) — практически до нуля отдавали в колхоз.
«Овец мы не держали, но обязаны были раз в год сдавать шкуру овцы, — говорила баба. — И шкуру приходилось покупать. Кобыла наша почти все время работала в колхозе, а кормить нам ее нужно было самим».
Бабушка рассказывала, что умер маленький Инька, а старшие (она и баба Клава) вынуждены были работать и просить милостыню. И вот моя прабабушка Наталья приняла, наверное, очень тяжелое для себя решение — отдать одного ребенка «людям». Клавдия была старшая, помогала с детьми и по хозяйству, Аня и Яша — совсем малыши, и баба Наталья, наверное, их жалела, выбор пал на мою бабушку. Её решили отдать мельнику на работы в чужую деревню. Отводить девочку баба Наталья не решилась, и повела ее сестра Клава.
«Идем, там килОметров 7 до деревни, пешком, у меня котомка с пожитками, — рассказывала бабушка. — Ревём обе. А Клава говорит: «Ты не реви, живи, хоть сытая будешь!». А я к маме хотела. Ребёнок же».
Прожила моя бабушка на мельнице что-то около недели, а потом собралась и ночью сбежала. Пришла в родную деревню под утро.
«Мама, как увидела меня, выхватила из забора хворостину и всю ее об мене исхлестала, — бабушка всегда плакала, когда рассказывала об этом. — А я только говорю: «Мама, не бей мене, я по людям пойду милостыню просить буду». Обула я дырявые лаптёшки, взяла сумочку и пошла по деревне у людей сухари просить»…
В школе бабушка доучилась до 4 класса, немного научилась писать и считать. Рассказывала, как разминали березовую берестинку руками, разглаживали, макали палочку в грязь и учились писать: «Шибко хотели учиться».
Несмотря на то, что бОльшую часть жизни бабушка прожила в Омской области, у нее сохранился поволжский выговор, а иногда с бабой Клавой они говорили по-чувашски. Я помню эти ранние утра в деревне, когда трещит огромная русская печка и пахнет ароматными шанежками с творогом, а на кухне мои бабушки возятся с тестом и тихонько общаются на языке своего детства. При этом, казалось, что они стесняются чувашского, что ли… Потому что когда кто-то из нас просыпался, они сразу переходили на русский, и при нас я не помню, чтобы говорили между собой на чувашском языке.
