Сорокатрёхлетняя Анфиса, много лет скучавшая в окружении кустовых роз, внезапно начала бегать по утрам и носить обтягивающие легинсы.

Все, кроме профессора, быстро смекнули, что к чему и разделились на два лагеря: одни сочувствовали бедняге, который решил сделать доброе дело и признать незаконнорождённого сына, а получил нож в спину, другие восхищались помолодевшей Анфисой, которая умудрилась охмурить пасынка. Впрочем, ставок на продолжение истории никто не делал: ясно же было, что молодой потешится и сбежит, зато Анфисе будет что вспоминать на старости лет.
– Я бы тоже выбрала молодого красавчика, а не старика с лысиной, – сказала как-то Анна Ивановна, местная законодательница моды, которая первая стала носить молодёжные кроксы и рваные джинсы. – Но что она о себе думает: возраст-то уже не для того, чтобы романы крутить!
Вера, которой недавно исполнилось пятьдесят два, не считала Анфису старой, и хотя шашней с юным отпрыском не одобряла, была рада, когда в один прекрасный день Анфиса гордо собрала вещи и удалилась вместе с Юрочкой. А потом ещё и на развод подала, отсудив у мужа половину дома. Сосед Вере никогда не нравился: он терпеть не мог животных, расставлял на своём участке капканы, в которые попадались наивные кошки, и подмешивал яд в куски мяса, выкладывая их вдоль своего забора. Несколько раз жители посёлка писали жалобы на Николая Ефимовича, но так как с поличным его не поймали, то и сделать ничего было нельзя.
– Здравствуй, Верочка, – произнёс её второй муж Боря, когда она открыла ранним утром дверь, удивляясь, кому приспичило прийти в такую рань.