— Олег, не молчи, — дрожащим голосом сказала Лена. — Скажи хоть раз прямо, что тебя не устраивает?
— Что тут говорить? — оскалился он. — Мне это всё надоело. К чёрту!
Они несколько секунд молча смотрели друг на друга. Наконец, Лена глубоко вздохнула и направилась в ванную. Олег тяжело осел на диване. Из-за дверей донёсся звук включаемой воды — Лена, видимо, включила кран, чтобы заглушить собственные слёзы. Но ему было всё равно.
Жизнь, ставшая рутиной
Три года назад они поженились. Сначала жили в квартире Лены, полученной от родителей, а затем переехали в загородный дом, переписав квартиру на дочь. Жили они в просторном, но не отремонтированном жилье, мебель в котором напоминала ещё о советских временах.
Олег поначалу был доволен: центр города, удобное расположение рядом с работой. Но со временем всё начало раздражать. Лене нравилась её «семейная крепость» с коричневыми обоями и старинным буфетом, переданным по наследству. Олег же видел в этом застой.
— Лена, скажи прямо, — повторял он. — Разве тебе не хочется поменять этот отвратительный жёлтый линолеум? Обновить интерьер, сделать его современным?
— Олег, у нас сейчас нет лишних денег на ремонт, — спокойно отвечала она. — Я тоже мечтаю о переменах, но давай подождём премии.
— Ждать?! Вот и вся твоя философия — терпеть и ждать!
Олег часто вспоминал, как влюбился в Лену. Тогда она была скромной студенткой, её искренние голубые глаза и нежная улыбка очаровывали его. Он говорил друзьям: «Это бутон, который ещё расцветёт». Но теперь казалось, что цветок так и не раскрылся, а уже завял.
Лена не считала себя незаметной. Она просто жила так, как считала нужным, радовалась мелочам — чашке чая с мятой, новой салфетке, спокойному вечеру с книгой. А Олег видел в этом застой и рутину.
Разводиться они не спешили — Олег не хотел возвращаться к родителям, а жить по отдельности пока не представлялось возможным. Мать Лены, Тамара Ильинична, всегда стояла на стороне невестки:
— Сынок, Лена хорошая девушка. Радуйся, что у тебя есть квартира.
— Мам, ты ничего не понимаешь! — раздражался Олег.
Отец лишь махал рукой:
— Пусть сам разбирается.
