Выскочил муж. В отличие от нее, застывшей от растерянности, сразу нагнулся, взял ребенка на руки.

Смуглая кожа, необычные глаза, миндалевидные, черные до такой степени, что зрачков почти не видно. Темные кудрявые волосы. Рубашечка старая, но вышитая искусно, чистая. Штанишки. Пригляделась – что-то еще. Думала, записка. Оказалось – пупсик. Странный такой. Лицо полустертое, вида странного.

Девочка, увидев игрушку, стала тянуть ручки. Катя отдала ей пупсика.

И взглянула на мужа. У того на лице было доселе неведомое ей выражение – нежности и любви одновременно. Вообще-то Яша у нее жесткий был, без эмоций.

– Как железный! – шутила соседка тетя Дуся.

Яша провел руками по волосам девочки. А она вдруг протянула крохотную ручку и схватила его за палец. Яша рассмеялся. А Катя, завороженно смотрела на ладошку ребенка. И тихонько выдохнула:

– Что с ней, Яша? У нее шесть пальцев!…

– Да хоть 10! Иди, молока погрей! Она, наверное, есть хочет. Надо Иваныча позвать. Чья же ты, девочка? – укачивая ребенка, муж прошел в дом.

Катя растерянно смотрела ему вслед. Она тоже любила детей. И хотела. Но… Три выкидыша, друг за другом. И вроде бы врачи развели руками – все, не судьба. Сколько слез пролито и напрасных надежд. Муж так и не смирился.

Вскоре весь дом соседями был забит.

– Я с ранья девушку видела. Уже светать стало. Подумала еще, кто такая? Она с корзинкой шла. Я еще решила – в лес. Вся такая… Не знаю, как и сказать. Спросить еще хотела ее. Но она так на меня глянула, что я застыла на месте, – принялась неистово креститься Галина.

И продолжила: