– Перебесится, – спокойно сказала Нина, стукнула себя по худому плечу, – Ох, и злючее комарье нынче!

Она отогнула треники.

– Да-а. И прохладно. Но не пойду. Танька как меня услышит, заорёт. Пусть уж уложит бабка. Ты не замёрзла?

– Не-е. Не замёрзла, посижу ещё. Все равно не усну, маяться буду. Я вот хочу завтра мясо по-французски сделать. Гратен называется. Я в журнале читала рецепт, в библиотеке.

Любка прыснула, засмеялась, грудь ее заколыхалась под ситчиком.

– О-ой, Нинка… насмешила. Это ж надо: по-французски… Где ты, а где – кулинария. В твоей холупе только французам и питаться… Да и ты вон совсем на повара не похожа. О, Господи… Насмешила…

Нина на смех не реагировала, сощурила глаза, смотрела на дальние городские огни.

Село их Тареевка стало совсем близким к городу. Город разрастался, заглатывая ближайшие селения. Вот-вот заглотит и их. Только в их сторону пошла какая-то промышленная зона. И теперь смотрели они на дымящие производственные трубы, округлые крыши современных складов и квадратные здания.

Любка насмеялась, смолкла…

– Кого тебе кормить-то французским? Я б для себя одной ни в жизнь готовить не стала. Ещё гоношиться…

– А я хочу. Приходи, и тебя угощу.

– Когда мне? Танька с рук не сходит, по очереди с матерью управляемся. Разе ты поймёшь? Иногда в туалет и то сходить нормально не могу… А этот…, – она кивнула головой в сторону клуба, обиженная на Витьку, взгрустнувшая по денькам свободным,– На дискотеку .. Дурак, он и есть дурак.

– Конечно, – вздохнула Нина, – Ребенок – это трудно.