Вынул из надёжного схрона перочинный ножик, острый, с блестящим лезвием, выменянный у конопатого верзилы Кольки на новенький фонарик, подаренный Федюне пару месяцев назад ЭТИМ и припрятал в старый рюкзак. Мамку, конечно, бросать было жалко, у Федюни от мыслей про мамку даже начинало щипать в глазах, но так ведь не на произвол судьбы, ЭТОТ в обиду её не даст, Федюня нутром чуял. А он… Да что он?!… Лишний он теперь тут. Лишний.

Мамка Федюнина, Люба, Любовь Тимофевна, круглой сиротой осталась в шестнадцать годков. Батя её, Тимофей Игнатьевич, с войны весь израненный вернулся, да седой, словно лунь. Старик-стариком, даром, что молодой. Однако Оксана, подружка по детским играм, а после и любовь его школьная, на внешность не глядела, глубже зрила, в самую душу, которую, наряду с ранами телесными взялась исцелять. Об их любви в округе легенды слагали. Вот только детишек им Господь никак не давал, отчаялись они уж. И вдруг, на тебе! Понесла Оксана! А как девчушка народилась, счастью предела не стало. Ровно до тех пор, когда война окаянная догнала-таки Тимофея, да со смертью в сговоре сердце его остановила. Оксана тогда все глаза выплакала, а через год, день в день, за своим Тимофеем и ушла. Тётка Дуня, соседка одинокая, всех своих в войну потерявшая, сироту пригрела и растолковала убивавшейся по родителям Любаше, что мама её, будто лебёдушка, без милого друга жить не смогла.