Пётр и Надя Кузьмины жили дружно.

Старшая дочь Наталья пять лет как замужем, внучка подрастает. Ну, а Юрка в десятом классе. Сами-то Кузьмины крепкие оба, но ростом невысокие. А вот сын… Сын Юрий к десятому классу по комплекции как взрослый мужик: и ростом, и силушкой Бог не обидел. Да и лицом красив, — не заметили родители, как парень, словно верба, вырос.
— Ну чё, нашла? – спрашивает Пётр.
— Да нашла, язви вас, закинете куда ни попадя, а мне ищи. – Надежда проверяла карманы, чтобы чего лишнего в стирку не бросить.
А то ведь бывало и так: не проверишь карманы, а там купюра может оказаться. Был случай, как бабушка Петра (это ещё в семидесятых было) выстирала червонец – по тем временам немалые деньжата. А нынче-то новые деньги, — конец девяностых на дворе, скоро двухтысячный настанет. Ну да ладно, не будем отвлекаться.
Выворачивает, значит, карманы Надежда, мелочь всю выгребла, какие-то болтики нашла, батарейка завалялась – ну чисто мальчишеский набор в куртке сына.
— Юра-аа, — слышат Кузьмины девичий голосок под окнами. Тишина. Потом снова: — Юра-ааа…
— Ну глянь ты, слышишь, Юрку кличут, — подсказывает Пётр.
Надежда к окошку, а там Людка, дочка продавщицы Тамары Игнатьевой.
— Нет его дома, — открыв окно, сообщает Надежда.
— А когда будет? – спрашивает девчонка.
— Да придёт к вечеру… а ты чего хотела?
— Да так просто, — отвечает Людка.
— Зачастили, однако, девчата к нашему Юрке, — говорит Пётр.
— Рано ему ещё, — ворчит Надежда, — школу пусть закончит. Да ещё ведь армия, — она тяжело вздохнула и сердце ёкнуло, как подумала про армию. Ну а сама полезла во внутренний карман, чувствует, чего-то напихано там, — стала доставать скрученные бумажки. – Вот ведь насобирал макулатуры, — ворчит Надежда и бросает бумажки к печке.