-Да где же тебе привыкнуть, — удивилась та, — если ты из квартиры нос не высовываешь.

Все сидишь и в окошко поглядываешь. А живем мы хорошо, работа у на есть, не то что в твоей деревне. Раньше хоть коровам хвосты крутили, а теперь ни хозяйства, ни коров нет, одни дачники. А у нас театры, музеи, кафе и кино, есть куда сходить. Вот, парк культуры и отдыха рядом, опять же.
-Эх, — безнадежно махнул рукой Виктор Сергеевич, — и чего я в вашем парке забыл? Это ж надо до такого додуматься, чтоб на лодке по пруду прокатиться, открывай карман шире. А у меня и лодка…И удочка…Катайся хоть весь день. Бывало, накопаю с утра червей, сижу в лодке, заря занимается. Тишина, только птичий хор по всему берегу звонкую трель разносит. Гляжу, клюет…
И Виктор Сергеевич снова предался воспоминаниям о своей жизни, большую часть которой он прожил в деревне.
-Нет, Полиночка, ты уж на меня не обижайся, но не останусь я у вас, в деревню вернусь. Там мой дом, все мои воспоминания, могилка матери вашей, кто за ней ухаживать будет? Пока печку топить буду, силы то есть, а там, может, и газ подведут…
-Ну, как знаешь, пап, — смирилась дочь, — мы ж как лучше хотели. А ну как опять сердце прихватит? А скорую у вас не дождешься, особенно когда снегу намело или в весеннюю распутицу. Хорошо, хоть на этот раз вовремя подоспела, еще бы чуть…
-Каждому свой час родиться и умереть…Судьбу не обманешь, — возразил мужчина, — сколь мне на роду написано, столь и проживу. Зато на родной земле.
-Сейчас Наденька с фитнес-клуба приедет, может, сходишь с внучкой, погуляешь? — предложила дочь.
-Схожу, — согласился дедушка.
Вскоре появилась Наденька, девочка-подросток, яркая и шустрая.
-Дед, ну че ты как скуф? — начала она с порога, — тебе что, одеться не во что? Лапсердак какой-то…со времен Царя Гороха…Пап, задонать деду свою футболку.
(Скуф — мужчина, который перестал за собой следить, задонать — пожертвуй).
-Может, мне еще и джинсы надеть, — покачал головой Виктор Сергеевич.
-А что, джинсы — это, между прочим, не предмет роскоши, а простая, рабочая одежда, — заметила Надя, — уже давно никто в джинсах не флексится.
-Не что? — поднял брови вверх дед.
-Не выпендривается.
-Надя, ты бы с дедушкой по нормальному разговаривала, — сделала ей замечание мать, — и да, сходите в Торговый центр, купите что-то дедушке посовременнее.
Делать нечего, в Торговый центр, так в Торговый центр. А то впереди еще кафе, кино и домино, и правда, в старом, облезлом пиджаке выглядел он на фоне городских как-то не очень. И родственников своих позорить не хотел.
Возле огромного здания из стекла и камня внучка притормозила:
-Ауф (кайф), дед, новый маникюрный салон открыли, я заскочу на минуточку, повожу жалом, что там и как…А ты постой пока, передохни.
И упорхнула, словно бабочка. Виктор Сергеевич огляделся, чуть в сторонке от главного входа он заметил женщину. Одета она была не очень. Но если у него пиджак и брюки были целые, у этой подол платья весь в лохмотьях.
«Может, это мода такая,» — подумал мужчина.
Но, присмотревшись, заметил, что возле ног женщины стоит бумажная коробка, а на ней что-то написано. Решил подойти поближе.
-Брось монетку на удачу, — услышал он.
В коробке Виктор Сергеевич увидел несколько монет. А надпись на коробке гласила: «Обокрали. Помогите уехать домой».