Подумала — такие мелочи можно и простить.

Но с каждым годом этих мелочей становилось всё больше и больше и теперь, что бы она не делала, в голове слышался голос мужа, комментирующий и критикующий: готовить не умеешь; да кто так моет? руки из жопы; посмотри на себя — страшилище!
С каждым словом она всё больше верила, что толстая, страшная, никому не нужная и ничего не может сделать нормально. Научилась улыбаться, когда он унижал её прилюдно, научилась глотать слезы и молчать, когда он рассказывал о своих загулах.
Она прощала и считала, что ей повезло с мужем. Кто еще её примет? Да и люди осудят, если уйдёт.
Когда гости разошлись, она прибирала со стола, устало складывая посуду в мойку. Вечеринка не удалась. Муж напился и лежал на диване, невнятно бормоча себе под нос.
— Лиза! Ли-и-и-за! Иди сюда, моя коровушка! — язык у него заплетался.
Она не откликнулась. Хотелось уйти из дома и блуждать по темным улицам, только бы не слышать и не видеть эту пьяную морду.
— Лизавета! Лиза! — не унимался муж.
Она вошла в комнату, вытирая руки полотенцем:
— Что?
Муж попытался встать, но смог лишь сползти с дивана. Его лицо покрылось красными пятнами, как каждый раз, когда он выпивал, рубашка вылезла из брюк, помялась, оголив свисающий живот, глаза бегали, сфокусировать взгляд не получалось.
— Иди ко мне!
— Ложись спать, уже поздно, — ответила Лиза, поморщившись от запаха перегара. Подошла к нему, попробовала поднять на ноги, но он схватил её и повалил рядом на пол. Она попробовала его оттолкнуть, но он вцепился медвежьей хваткой и полез целовать шею и рот, дыша перегаром.
И тут у неё в голове что-то щелкнуло. Она отвернула голову, уклоняясь от слюнявых поцелуев, оттолкнула его со всей силы и встала. Он кулем повалился на спину, неуклюже раскинув руки и с непониманием посмотрел на неё.