— Слышь, Наталья, ты что думаешь, век одной куковать?

Бабу Нюру знали в селе негласной сватьей. Еще когда моложе была, подсказывала и помогала разведенным бабенкам замуж выйти. В сельсовете ворчали, считали сваху пережитком прошлого, но претензий предъявить Анне Ивановне не могли: доказательств не было, никто не признавался, что к свахе ходил. Потом она отошла от этих дел, ссылаясь на возраст. Но Наталья приходилась ей внучатой племянницей, поэтому и старается для родственницы.

— Баб Нюр, говорила тебе уже, никто мне не нужен. Да, мне сорок лет, а мужа нет… и что из этого? Сын растет, в армию скоро, а я с бывшим нажилась, по чужим углам бегала, когда пьяный приходил, кое-как развязалась. Да и за кого выходить, у нас тут мужиков по пальцам можно пересчитать.

— Одного еще не посчитали, — доложила баба Нюра, — новенький у нас, поселился в Сидоренковой избе, которую продавали давно. Владимиром зовут. Холостой, по возрасту как раз тебе подходит.

— Баба Нюра, ну ты святая простота, — подскочила со стула Наталья, — у него может семья в городе, а может он уголовник какой, да скрывается у нас.

— Не пужайся, я уже справки навела, с самим переговорила, он мне все и рассказал. Один он, разведен, на земле захотел пожить. Комната в квартире у него в городе. Деньжат скопил, да избенку у нас купил, обустраиваться будет.

— Ты, поди, и про меня сказала, сватала уже? – строго спросила Наталья.

— Что ты, даже слово не вылетело про тебя, решила с тобой посоветоваться.

— Не верю, баб Нюр никому, и в то, что вот так легко холостяк объявился — тоже не верю. Так что неинтересно мне.